Итак, настал очередной момент менять место дислокации – на этот раз всё очень просто, даже слищком просто: имеются прямые автобусы Хошимин—Пномпень. Если кто-то хочет проехать это расстояние автостопом, он должен учесть, что вдоль дороги населённые пункты тянутся почти непрерывно, города, городки и деревни со своим местным транспортом. Сесть на прямой автобус – сэкономить время и не дёргаться. Автобусы отправляются из центра Хошимина примерно каждый час, с семи утра до обеда, и есть ещё и ночные рейсы, с удобными почти плацкартными лежачими местами. Стоимость проезда – от $8 до $12.
Автобусами пользуются не только туристы, но и местные жители. В одном «басе» со мной ехали русскоговорящие камбоджийские студенты. Они учатся в военном институте в Нижнем Новгороде, а каждое лето ездят домой в Камбоджу на каникулы. Летят они из Москвы в Китай, оттуда во Вьетнам, а со Вьетнама на автобусе – так дешевле. Обучение им оплачивает камбоджийское правительство. Почему именно в России они учатся – я не понял, но наверное сказывается давняя традиция и когдатошняя коммунистическая ориентация Камбоджи.
На границе интуристы заполняют анкеты, прикладывают фотографию (её нужно заранее иметь с собой) и получают визы Камбоджи. Виза стоит $20, пограничники хотят почему-то $22, два доллара оставляют себе на чай, — а чаще и пять долларов, потому что у интуристов обычно нет двух долларов мелочью, а у погранцов, как будто бы, нет сдачи.
Пограничники с кажущимся неудовольствием разглядывали мой паспорт, ища, куда бы там пристроить визу-наклейку и куда штампик поставить. У меня почти весь паспорт забит плотнейшим образом всякими штампами, а последние две страницы я «обул» в полиэтиленовые файлики и тщательно охраняю от штампов – мне туда ещё нужно получать визу Брунея и, возможно, что-нибудь ещё. По приезду в Россию нужно будет сразу подаваться на новый загранпаспорт (уже на пятый в моей жизни).
Ехать из Хошимина до Пномпеня примерно семь часов. Как только проезжаем границу, вокруг всё становится более задрипанным и провинциальным. Красные флаги и плакаты с дядюшкой Хо исчезают. Дорога чуть похуже, местность – победнее, очень много статуй и фигур Будды, как уже имеющих культовое назначение, так и выставленных на продажу из мастерских.
Религиозные заведения, монахи попадаются нередко. Местные крестьяне пашут поля, ездят в кузовах, целыми тусовками, на крышах грузовиков и в каких-то мотодрандулетах. Бензин дороже, чем во Вьетнаме. Дурианов тут тоже много, даже очень много, и они большие, килограммов до пяти и больше. Денег тоже тут много, на доллар – около 4100 камбоджийских риелей, и – хуже, чем в соседней стране – многие желают получить плату не в местных деньгах, а в СКВ. В отличие, например, от Индонезии, где доллар нужно долго и тщательно менять в банке или в обменнике (да и то, примут только крупные и самые новые, немятые купюры) – в этих странах берут и мелкие, и старые, и мятые доллары, всё приятней, чем свои родные деньги с многими нулями.
Камбоджийские студенты в гости меня не позвали, и растворились по прибытию в Пномпень. Я же, в первый раз в этой стране и в этой столице, сообщу свои первичные наблюдения.
Страна и город тут, извиняюсь, несколько задрипанные, в некотором роде б/у. Да, чем-то напоминает Вьетнам и другие юго-восточные страны – плотная застройка в четыре этажа, снизу лавки, сверху жильё; много мотоциклистов (но не так много, как в Сайгоне, но Сайгон и побольше в несколько раз).
Уличные продавцы и предлагалы, уличная вечерняя еда, услуги и мастерские на любой вкус...
Только как-то всё это не так оптимистично, как бывает. И мне кажется, вот почему – нету в Камбодже национальной идеи, куда шагать, под каким знаменем и вождём («невзирая на...»), идеи нету. Только гордость за предков, имевших древнюю тысячелетнюю историю и отгрохавших Ангкор Ват – самый большой (в мире?) храмовый комплекс. А что сейчас? Идти к победе коммунизма? Пробовали, и коммунизм даже победил в одно время – в 1975-79 гг правительство «красных кхмеров» создало коммунистическое общество рабочих и крестьян, и даже – единственная страна в мире – и даже отменили деньги! Все должны были работать (преимущественно в селе) и за это свой рис на обед получать. Весь город Пномпень выселили в деревню. Кому система не нравилась, или кто сам не нравился системе – тех уничтожали, и за несколько лет убыло около 20% населения страны, число невероятное. Все классы общества, кроме рабочих и крестьян, были уничтожены. С десяток стран (Вьетнам, Китай, КНДР, Куба и некоторые другие соцстраны, но не СССР) признали правительство кхмеров. Потом «коммунизм» прекратился. Теперь что, идти к победе буддизма? Капитализма? Построить крутейшую и процветаюшую страну, наподобие Сингапура? Произвести и продать миллион видов товаров для всего мира, типа как производит Китай? Непонятно, что делать.
Вот и застряли камбоджийцы, без национальной идеи, осталось у них одно лишь тысячелетнее прошлое, и царь Нородом Сианук, который взошёл на престол ещё в 1941 годах, потом утратил власть и как-то дожил до глубокой старости 88 let (подобно афганскому Захир Шаху) и в наши дни является типа символом нации, наряду с Ангкором – нации, обращённой в прошлое. Престарелый царь есть на портретах и на деньгах, но он уже не правит – передал полномочия своему сыну, тоже старику.
В столице Камбоджи я вновь, разложившись после полугода «научного» путешествия, решил «побэкпакерствовать» — в гостиницу поселиться. Только где ж они тут, эти недорогие гостиницы, я не знал, в городе совсем не разбирался, а карту и путеводитель забыл где-то, наверное в Лумпуре. Но современные технологии помогли: быстро нашёл Интернет, зашёл, карту города нашёл и распечатал тут же; следуя советам из Интернета, пошёл нашёл гостиничный райончик – много ночлежек на любой вкус и кошелёк – и поселился; $5 в сутки за большую комнату, и санузел свой. И телевизор, который мне не нужен. Комаров не видно. Тут уже, глядишь, и ночь наступила, темнеет в этих краях быстро.
* * * *
Утром десятого июня я пошёл гулять по городу — по Столичному Городу Пномпеню. Так как я в первый раз в Камбодже, впечатления у меня свежие и несколько субъективные. Но, сразу бросается в глаза несколько вещей:
1) Я ругал Сайгон за то, что там нет электричек и метро, одни мотоциклисты и автобусы. А здесь нет ничего! За целый день мне не попалось ни одного городского автобуса! Один раз увидел табличку «автобусная остановка». Может быть, городской автобус всё-таки есть, пара маршрутов, но не более того – на всю столицу! А так, весь мегаполис ездит на мотоциклах, на самокатах, драндулетах, ходит пешком, а мистеров с каждого перекрёстка окликают – мистер! Подвезти? Даже и маршруток, микроавтобусов нет. Есть мотоциклы с прицепом, куда можно насовать пятерых компактных человек, но ничего похожего на номера маршрутов у них тоже нет.
2) Долларизация повсюду! Цены и в магазинах, и в ларьках в долларах! Бутылка 1.5 литра газировки, например, $1,65-$1,85, карта города $1-2, блюда в закусочных $1-2. В кассе, у кассира, и доллары, и риэли. Как правило, кассир пробивает цену в долларах, она умножается на местный курс, принятый в магазине (как правило, 4100), и выдаёт сдачу уже в риэлях. Но наверное и в долларах может дать сдачу, если покупка крупная. Даже уличные бомж-едальни иногда вывешивают доллар, типа: еда $1. Плохо то, что всё получается дорого, меньше доллара почти ничего нет!
3) Не видно вообще больших супермаркетов. Наверняка они есть, где-то за городом, но в радиусе нескольких км от центра нету ни супер, ни просто среднего размера маркетов, а всё что тут считается супермаркетом – маленький магазинчик с задранными ценами на бутылочно-закусочные продукты. Много продаётся алкоголя.
4) На рынке цены не написаны нигде, и продавцы очень часто, увидев иностранца, не говорящего по-кхмерски, называют большую, задранную цену, в надежде, что случится чудо и иностранец-дурак купит. Понятие «цена» здесь совсем нефиксированное. Камбоджийцы-студенты сказали мне, что это относится и к ним – продавец, видя молодых и приличных людей, называет цену побольше, и можно торговаться. Даже во многих магазинах нет ценников, можно торговаться, а что сколько должно стоить – непонятно.
5) Очень много дурианов! Они везде! Атакуют! Пахнут не сильно. По размерам очень большие. Все их продают внарезку – выбирашь дуриан, и прямо на месте продавец тебе выковыривает его содержимое. Кроме дуриана, много арбузов, помело и разных фруктов, которые продаются вперемежку с мясом, рыбой, ракушками-улитками и другими мерзко выглядящими полуфабрикатами. На рынках весьма антисанитарно. Чтобы покупать, полезно учить кхмерский язык.
6) В книжных магазинах, которых я посетил несколько, — продаются канцтовары, одежда, скотч, сумки и рюкзаки, всякий хлам... и есть немного книг, которые почти никто не покупает. Половина книг на английском языке, напечатаны в Индии или других странах. Четверть книг на китайском. Ещё процентов двадцать — книги на местном, кхмерском, языке, который записывается странными символами – ничего не прочесть. Судя по обложкам, местные книги – а) любовные романы, б) буддизм, в) как разбогатеть. И ещё 5% выставленных на продажу книг составляют пиратские изделия – путеводители «Lonely Planet», карты западных фирм, отпечатанные тут же в Камбодже на ксероксе, переплёт – всё как настоящие, только полиграфия хуже, бумага толще и цена вчетверо ниже, чем официальные издания. Тут же рядом с книжными магазинами – ксероксные фабрики, где на десяги старых ксероксах «дубликатят» книги, пользующиеся спросом.
7) Схожесть со Вьетнамом в том, что тут опять любят мясо (и, по-видимому, подкладывают свинью почти во все блюда), и ещё любят лёд. И если ты хочешь стакан чая или газировки, то насовывают тебе в стакан 80% холодного и невкусного льда, и только немного газировки. Бывает, что целую льдину-сосулю суют в стакан, которая никогда не тает и после вашего ухода остатся в стакане (а продавец её использует, вероятно, вторично). Этот лёд уже надоел мне, и делается он наверное из простой водопроводной воды – так что будьте осторожны с желудком! А мой желудок уже никакой воды не боится, привычный.
8) В Пномпене много богатых и дорогих особняков в три этажа, находящихся за большими заборами высотой 3-4 метра, с железными воротами, с колючей проволокой сверху. Некоторые особняки сдаются, некоторые обитаемы. Столько колючей проволоки на этих особняках, как в стране папуасов. В Малайзии, Вьетнаме, Индонезии нет такого – нет столь многих особняков и столь жестоких оград вокруг них.
9) В столице Камбоджи более семисот улиц, а называются большинство из них очень просто — ул.102, ул.329, ул.644 и так далее. Чётные улицы обычно протянуты восток-запад, нечётные перпендикулярны к ним. Но планировка города не очень надёжная, ул.510 и ул.520 могут оказаться (и оказались) совсем в разных концах столицы, плюс проблема с указателями – их почти нигде нет, только на самых больших перекрёстках. Из основных магистралей – Русский Проспект, Проспект Шарля де Голля, Проспект Мао Цзедуна и другие. Есть Русский Рынок, но почему он русский – мне неизвестно.
10) Стариков в Пномпене совсем немного. Конечно, можно увидеть, но редко. И причины этого понятны – ведь в 1970-х годах правительство красных кхмеров опустошило целый город, всех выселив работать на поля, а подозрительные люди были убиты (от 1 до 2 миллионов человек погибло за три года в маленькой Камбодже). «Подозрительные люди» были тогда, ну можно представить, в возрасте от 25 примерно лет (хотя попадались и дети), сейчас им было бы от 60 лет, так немногие столичные жители пережили годы кхмеского режима, вернулись домой и дожили до сегодняшних дней. Ну и конечно, как и во всей Азии, местные жители размножаются, вот оставшиеся расплодили столько детей, что средний возраст жителей камбоджийской столицы – небольшой.
Вот такие первичные наблюдения об этой странной столице. И вот же что! Железная дорога в Камбодже дегенерировала! Я пошёл на ж.д.вокзал, обозначенный на всех картах, но на нём висела вывеска «С помощью австралийского правительства мы [отмываем и воруем деньги и] реабилитируем железную дорогу!» Решил проверить, как они её реабилитировали, но все австроденьги ушли на то, чтоб огородить пути и вокзал трёхметровым бетонным забором, непреодолимым для камбоджийцев. Я попал, всё-таки, на платформы поездов (там стояло несколько товарняков и облезлый, нерабочий пассажирский состав), как был пойман охранниками-идиотами. Они препятствовали мне смотреть вокзал (безлюдный и недействующий), фотографировать расписание (минувших лет, уже нерабочее), прыгали передо мной, стараясь заслонить ручонками объектив, кричали «ноу! ноу!», а больше ничего по-английски не знали, и жаловались на меня в рации. Было их трое, все значительно меньше меня ростом, и мне было смешно и хотелось надавать по лбу эитм вредным карликам. Казалось бы, что такого – человек проник на недействующий вокзал, смотрит расписания и кассовый зал пустой, так что ж кричать «ноу» и хватать за руки? Я бы мог легко раскидать их в разные стороны, но не стал, полагая, что изо всех щелей вылезут другие охранники, а камбоджийский народ и так уже настрадался, не будем увеличивать число жертв!
Поэтому я позволил охранникам выгнать меня и потом обошёл большим кругом, зашёл с другой стороны – в депо стояло несколько тепловозов, на вид — действующие, и один паровоз, может быть на нём когда-то катали туристов. И тут есть ещё грузовое сообщение, вагоны стоят и цистерны. Но депо опять сторожили карлики-охранники, и я покинул территорию КЖД, увидел только лишь, как мимо проехала маленькая мотодрезина, метров двести она прошла и покатилась обратно. Судя по всему, грузовые поезда иногда ещё ходят, но вокзал Пномпеня не лучшее место для подсадки на них. Стерегут, смешные люди, последнее, что у них осталось – всё прочее уже развалилось.
Посетил я ещё и музей геноцида. Он находится на территории бывшей тюрьмы, где много тысяч людей содержалось и было убито во время режима красных кхмеров, а выжило вроде бы только семь человек, как я понял. Музеем является сама тюрьма (камеры, кандалы), и там же выставлены фотографии нескольких тысяч людей, которые там сидели и потом погибли. Иностранцы с интересом ходят в этот музей. Он не очень страшный, ну тюрьма как тюрьма. Видал я много разных тюрем и камер – одни музейные (как в Вильнюсе, тюрьма — здание КГБ, нынче музей, или Тобольский тюремный замок, тоже сейчас музей), другие заброшенные (типа лагерей вдоль ж.д.Салехард—Надым, или большая зона на острове Бревенник, которую бросили за полгода до нашего визита). Кое-где приходилось мне и сидеть с друзьями (в эфиопской тюрьме в 2003, а до этого — в Батуми в 1999), но недолго, дней по нескольку, и нас не мучали. Конечно, тюрьма – это всегда неприятно, но не нужно думать, что в Пномпене какая-то особенно злостная тюрьма: по всему миру таких заведений предостаточно, и заброшенных, и действующих.
Сильно не повезло тем, кто жил в Камбодже в годы Красных кхмеров. А с другой стороны посмотришь: сколь многим в мире -- не везло! В большей части мира, за последнее столетие, случались времена большого невезения. Кто жил во Вьетнаме во время «американской» войны, или «попал под раздачу» во время Второй мировой войны – она ж не только у нас, но и даже до папуасов докатилась; кто родился в Афганистане, Сомали или Чечне, Ираке или Северной Корее, — сколько неприятностей выпадает на голову людям, и если мы сейчас сидим за компьютером (умеем читать, писать, электричество есть и даже комп), если мы сытые, одетые, здоровые и относительно свободные – это значит – Альхамдулля, слава Богу, — товарищи, нам крупно повезло!
Итак, ещё раз вкратце: столица Пномпень! Транспорта общественного – нет или почти нет, цены повышенные (относительно стран-соседей) и долларизированные, зато много дурианов и интернет-кафе. Алфавит непонятный, язык – свой, загадочный. Иностранцев много, в отдельных районах и кварталах. И ещё тут много буддийских монахов. В отличие от их коллег в индонезийском Макассаре, которые получали чуть не кубометры подношений (вы помните мой рассказ, когда за двумя монахами ехали тихо два грузовичка для подарков и по дюжине помощников) тут не то что грузовичок, тут и сумку с трудом насобираешь. Монахов много, народ небогат и прижимист, конкуренция велика. Вот и ходят монахи поутру туда-сюда за подношениями. Есть в городе и обычные попрошайки, но их не очень много – монахом быть всё-таки интереснее, и попрошайничаешь не просто так, а согласно учению Будды.