Меня выпивка не привлекла (к их удивлению). Я выглянул в окно – ба! Весь город за ночь побелел – ветер нанёс снег на крыши домов, где он временно и закрепился. Не зря вчера весь день так сильно дуло... Я подождал часик, чтобы солнце разогрело и растопило снег; никто из македонцев не проснулся, я отворил дверь и тихонько вышел наружу.
Город Скопье, лежащий передо мной, на сей день стал моим приятным городом. Вызывая сладкую ностальгию по 1990-м годам, он напоминал Тбилиси пятнадцатилетней давности. Но были в городе и дополнительные интересные стороны. На улицах стоят, торгуя, разные темноватые граждане, используя в качестве прилавка кто что может – у кого старая раскладушка, у другого остатки стола, а у кого целый супермаркет, сооружённый из поставленных друг на друга картонных коробок. Кто-то и прямо на разбитом асфальте разложил свои товары – одежду, обувь, предметы б.у., китайский пластмассовый ширпотреб. На овощном рынке веселее – там переливаются сочные огромные картофелины, размером до килограмма, капуста и другие недорогие овощи по цене ниже российской. Кто-то продаёт с рук и электрические изделия, вау! Я искал кипятильник, и вот тут – огромные кипятильники на три киловатта. Покупать не стал – сожгёт почти любую проводку, это ж мощность больше, чем у муфельной печи. Маленьких не нашёл. В столовых можно поесть чего-то вкусного турецко-македонского за 45-60 динаров (30-40 руб), слопать «тавче-гравче» -- фасолевый местный суп. Есть в городе и супермаркеты, но немного, в основном источником еды являются рынок и небольшие магазинчики-ларьки. В общем – Скопье хоть и европейская столица, но самая странная из всех мной виденных европейских столиц. Что с ней сравнить? Разве что Кишинёв!
Христианская и мусульманская половины Скопье разделены рекой. В одной половине – много мечетей и мало церквей, в другой части города – наоборот. В полдень я оказался в мусульманской половине города, и над улицами разнёсся звук азана (призыва на молитву), из разных мечетей одновременно. Уже полгода я такого не слышал, как вернулся летом из Малайзии. Пошёл в одну из мечетей, народу немного, даже в Стокгольме было больше – но правда тут больше мечетей, может они все размазались, посетители-то.
Опять поднялся вчерашний ветер. Я пошёл в крепость, которая по-македонски называется «твердыня», а по-турецки «кала». В твердыне засел сторож и никого не пускал – что-то в ней, то ли реконструкция, то ли деструкция какая-то. Обошёл крепость снаружи. Под крепостью оказались подземные ходы, не древние, а современные, обделанные бетоном. Некоторые были замурованы, а где-то и можно было залезть. Я проник в один из подземных ходов, походил там метров двадцать, несколько раз повернул, но далеко не стал углубляться, чтобы случайно не заблудиться – кто их знает, далеко ли ведут ходы.
Они довольно высокие, кое-где – даже в человеческий рост.
Местный язык очень похож на русский. Тексты, объявления, газеты может читать обычный русский человек, догадываясь о значении большинства слов. А вот на слух не всегда понятно. Некоторые слова украдены из турецкого, например, «мыло» будет «сапун». Но если спросить кого-то на улице или в магазине, спросить ясно и понятно, то с вероятностью 60% вас поймут и покажут нужное. Улицы в Скопье все подписаны кириллицей, и названия привычные: улица Пушкина, Лермонтова, Горького, Маяковского, Первомайская, Ленинградская и т.д.. Ну в честь местных деятелей тоже есть, например Бульвар Александра Македонского. Также есть Бульвар Партизанские Отряды, улица Московская, Варшавская... Человек, привыкший к советской топонимике, не заблудится.
Македонское правительство, стремясь поднять патриотизм, предприняло следующие шаги: поставило в центре Скопье сотню памятников всем местым героям. Их тут просто толпа, этих памятников, и в основном они сконцентрировалсь возле главной площади вокруг Саши Македонского – в радиусе 150 метров вокруг него. Тут всякие цари-короли, деятели освободительного движения, всадники на конях, святые с крестами (например, Кирилл и Мефодий). Все они близко, рядом друг с другом, посреди довольно запущенного города. И, кроме статуй, понаставили больших флагштоков, на них развеваются флаги Македонии на всех значительных местах – на площадях, на самых высоких зданиях, над крепостью, где-то ещё. Чем больше флагов и конных статуй, тем больше патриотизма.
А вот ниших и попрошаек почти нет. Я за два дня видел только двух. Чем объяснить – непонятно. Может быть, тут это считается неприличным. А может быть, выгоднее продавать что-то, чем попрошайничать. Также не видно в городе и полицейских, военных и других форменных граждан. Вероятно они есть, но в небольшом количестве – в глаза не бросаются.
Вечером я опять вернулся на «вписочную квартиру». У македонцев всё было по-прежнему – они сидели в квартире, курили, смотрели телевизор, играли на гитаре, пользовались интернетом, немножко выпивали, смеялись, жарили поп-корн в эмалированной кастрюле, не очень удачно. Состав гостей отличался от вчерашнего. Я принёс три кило апельсинов, и присутствующие быстро их съели. Хозяин не проявлял никакого беспокойства от изобилия гостей, не то что сербские путешественники, боящися людей пустить в дом – македонец и дверь не запирал.
Над Скопье сгустилась ночь, последняя этой зимой. Постепенно на нашей планете наступает 1-е марта. Это хорошо. Я собрал рюкзак, постирал одёжки, желая назавтра (с приходом весны) отправиться в Грецию. Посмотрим, как оно там, как «кризисуются бедные греки», так активно обсуждаемые в разнообразных СМИ.
...Утро 1 марта выдалось более тёплым, чем 29 февраля. Снег уже растаял. Я покинул жилище сего европейца (он и почти все его гости ещё спали) и отправился на ж.д.вокзал. Поезд до станции Гергелия – 210 километров – стоил 180 динаров (120 руб), это выходит по 0.6 рубля за километр – самый дешёвый проезд среди всей объезженной мной части внесоветской Европы. Город Гергелия – это уже юго-восток Македонии, почти на самой греческой границе. Вся страна имеет поперечник 250 км, как одна наша российская область.
Продолжение следует.