Самое интересное, что в этой деревне был католический собор, построенный немцами в 1885 году. Ну, и конечно же, мечеть тоже тут была, не знаю какого года. Мы имели намерение провести две ночи и целый следующий день в этой деревне, ознакомиться с местным бытом, на случай, что вся мировая цивилизация рухнет (есть такая теория, и не одна), и нам придётся строить быт примерно так, как в этой деревне он представлен, за исключением мобильной связи, которая тоже (по этой теории) погибнет.
Итак. Мы прошли босиком по главной улице Каремы (это была простая песчаная аллея, а ботинки мы сняли при мокрой высадке), зашли в чайную-столовую (в Танзании даже в самой глухой деревне имеется недорогой общепит, услугами которого пользуются ежедневно сами местные жители); выпили чай с плюшками (при свете керосиновой лампы), поднялись выше и поставили палатку около собора 1885-го года – пастор уже наверняка спал, и мы не стали его беспокоить своими просьбами о вписке. Тем более что палатка у нас с собой. В сам собор не стали ломиться.
…Утро 15-го ноября настало своевременно. Нас разбудил громкий звон колоколов – начиналось богослужение, и местные жители уже скапливались в храме. Собрали палатку и пошли осматривать деревню.
Танзанийская деревня сильно отличается от российской, аналогичной по населению. Если в наших деревнях, основным источником дохода являются пенсии стариков, которых хватает пенсии и на собственные лекарства, и на водку для взрослых детей своих, -- тут пенсий нет, поэтому все крутятся как могут. Ранним утром, ну а также вечером, многие женщины села выходят на улицу, продавать сельчанам чай, суп, макароны, плюшки и оладьи, испечённые ими, а также жареные бананы. Завтрак тут очень недорог, многие селяне могут себе позволить, тем более мы можем отдать 1$ на троих. Кроме них, на улице начинают с утра продавать фрукты. В основном это манго – выставляют за двери хижины, кому надо, подойдёт, покричит, позовёт хозяйку и купит (цена -- смешная). Есть и столовая посолидней, где сдерут с «мзунгу» (белого) побольше, но и порции – слоновьи. Кроме того, в селе продают: сушёную рыбёшку, одёжный сэконд-хэнд, угли для готовки пищи, печенье и газировку (её-то -- по ценам высочайшим), мыло и ананасы, ночью привезённые с парохода, ну и иные тысячу мелочей. Есть даже лоток с мобильными телефонами (связь-то есть), ларёк по продаже автобусных билетов и другой ларёк с ж.д.билетами (навечно закрытый). Сарайного вида почта, вероятно, давно уже не принимала и не получала никаких писем. Есть полиция (самих полицейских не видно) и даже парадно-облезлый флаг. Население деревни – наверное, порядка тысячи человек. Есть четыре сломанных машины – два грузовика без частей, машина со спущенными колёсами и трактор, давно уже незнаемо зачем приехавший. Своих машин у селян нету, хотя, видимо, в среднем несколько машин в неделю до них добирается из города – привозят что-то, увозят рыбу сушёную.
Основное занятие жителей, однако же, не торговля, а рыбный промысел – с помощью лодок, на парусах (паруса из мешковины, мачты – кривоваты), на вёслах, иногда и на моторе, они затаскивают в море сети очень большого размера с мелкой ячеёй. И вылавливают крошечных рыбёшек, которых тут же и сушат прямо на сетях на песчаном берегу. Эти пакеты с сушёной рыбой – главный продукт озера Танганьика; почему рыба не бывает большой, я не знаю, просто может не дают ей вырасти. Эти пакеты и мешки с сушёной рыбой каремцы возят на продажу в Мпанду, ближайший город, добираясь туда на автобусе. Также тут, в пританганичье, кое-где выращивают рис. Но сезон дождей, который уже должен бы начаться, пока задерживался, поэтому рисовые поля в окрестностях стояли сухими и без растительных ростков.
Мы день провели в деревне; созерцали и принимали участие в жизни, пили чай, стирались с водой из колодца; побывали утром в соборе, а потом я отправился в мечеть на пятничную молитву и богослужение. Как выглядит пятничная проповедь в селении Карема на Танганьике? Я уже упоминал, что негры – очень шумные существа, они часто орут, и на лодках, во время посадки-выгрузки, и в городах, столицах, и просто друг на друга, а особо громко кричат тут проповедники -- многих таких христианских кричащих «пророков» мы видели в Кампале. Тут имам тоже оказался очень криклив – хоть и язык я не понимал, но громко и шумно было. На молитву собралось человек 50, все мужчины, некоторые с бородами. После молитвы и проповеди имама, вышли ещё какие-то продвинутые сельчане и тоже стали толкать какие-то речи, после второй речи я тихонько ушёл.
Не знаю, на чём у него (у имама) работает громкоговоритель, но проповедь шла на всю деревню; призыв на вечернюю молитву также разнёсся на километр; а утром, ещё до рассвета, в субботу – как мы обнаружили наутро – пошла очень громкая проповедь ни свет ни заря, примерно на полчаса. Вся деревня слушала сии очень эмоциональные речи, -- ну а потом они закончились (чтобы продолжиться перезвоном колоколов с собора-конкурента).
От деревни Карема шла дорожка, куда-то на юг, виляя среди обсушенных солнцем холмов и колючек, параллельно берегу озера. Интересно, куда она идёт? Проследовали по ней. Сперва созерцали деревню, здания из кирпича, обожжённого и не очень; местные удивлялись на нас, некоторые фотографировались, а другие что-то орали на нас. Некоторые женщины заинтересовались нами, мы подошли общаться, зашли сфоткали внутреннее убранство дома (это редкость – обычно танзанийцы не пускают в дома чужаков; переночевать у танзанийца в доме вообще очень сложно, часто и на порог не пустят, может какие-то предрассудки свои). Потом пошли дальше, втроём, размышляя о том, что было бы интересно устроить поход вдоль всего озера Танганьика, но трудность такая: днём очень жарко с рюкзаками будет идти, так что двигаться можно только утром и вечером, а что делать днём – непонятно. Кстати, купаться в африканских озёрах не рекомендуется, во избежание паразитов.
Итак, мы отошли на пару-тройку километров, и деревня Карема скрылась из виду, но тут вскоре нам предстала долина с другой, изолированной деревней. Тут было уже народу мало, человек сто. И жизнь была уже совсем экологичной – дома из глины и соломы, лодки на берегу, почти нет следов капитализма. Впрочем, один ларёк нашли, в нём продавали мыло, батарейки, и какой-то керосин. Чая на продажу не было видно, может уже весь выпили. Мы пошли по деревне, сопровождаемые очень удивлёнными взглядами местных – некоторые разбегались, некоторые сбегались. К нам обратился один деревенский умник, который знал английский язык, он сказал: «Give me money!» Это было единственное английское словосочетание, которое мы услышали в деревне. Некоторые были рады с нами просто поздороваться, а некоторые ускользнули. Так, обошли деревню, никому не помешали, всех удивили, детей обрадовали, и скрылись мы за горами, как будто нас и не было – вот будет воспоминание у селян.
Уже заходило солнце; на вторую ночь мы решили не ставить палатку, а поддержали своими деньгами деревенскую гостиницу. Их тут целых две; цены – аналогичные. За комнату в 20 кв.метров мы отдали 7000 шиллингов (140 рублей), стандартная цена для этих мест. Вполне себе пристойный вклад в деревенскую экономику. Хотя, скажу я, нету тут ни розеток, ни вентиляторов, ни вай-фая. Через окна (без стёкол) просачивается ветер и шум волн озера Танганьика, Демид валяется на кровати, Катерина смотрит фоты в своём фотоаппарате, а я набираю новости на ноутбуке, пока хватает батарейки. Завтра поедем в город, в Мпанду – там и постараемся отправить новости в Интернет.