По второму взгляду на страну, гостеприимство тут очень развито, и граждане хотят познакомиться с «мистером» и не против позвать его в гости, только опасаются дискомфортных жилищных условий. В целом, путешественник тут не должен пропасть без крыши над головой. Многие улыбаются, здороваются, хотят сфотографироваться, смотрят дружелюбно в мою сторону.
Языков тут распространено, в равной мере, четыре! Взрослое поколение знает «язык оккупантов» -- индонезийский, да его и до сих пор в школе проходят, правда в небольших дозах. Многие знают английский – чуть не каждый пятый, вот чудеса. Его тоже учат в школе. Многие знают и португальский, и предлагают пообщаться на нём. Ну и свой есть язык тетум, основные слова которого я вчера записал с помощью англоговорящего гражданина, но пока не выучил. Написи в городе (не входить, не курить, по газонам не топать) – на трёх языках. Многие курят. Много употребляющих местные спиртные напитки, но на вид пьяницы эти не опасны, весёлые такие.
На одной из машин я доехал до поселка Ликсика (Liquica), чтоб посмотреть, как живут люди в райцентрах. Просто живут, без хитростей, разрухи много, как в Южной Осетии. Дорога от границы до Ликсики совсем битая, наверное строили ещё оккупанты. В Ликсике несколько португальских полуразвалин, объявленных памятниками архитектуры, попытка сделать парк и стадион простейшего типа, имеется несколько церквей и одна мечеть. Мечеть в Ликсике находится в таком состоянии, как советский дом культуры в какой-нибудь таджикской Тавильдаре: как империя отсюда ушла (в данном случае индонезийская империя), заведение пришло в запустение и функционирует пока на одном энтузиазме оставшегося тут имама. Мусульмане в Ликсике сохранились в кол-ве несколько человек.
От Ликсики до Дили дорога строится, улучшается, хотя и жалко этих рабочих, которые голыми руками на жаре переставляют какие-то камни – работодатели тоже хороши, даж на перчатки не разорились. Строят этот участок дороги -- индусы; другой, позднее увидел – китайцы.
Вообще китайцы захватили хороший кусочек планеты и отменно сюда внедрились. Почти все супермаркеты – китайские, и сотрудники китайцы, и товары наполовину китайские (ещё 40% индонезийские, 10% из Австралии или Сингапура). Объявления с параллельным текстом на китайском имеются, посольство Китая – самое большое и крутое из виденных мной, китайцы привезли в Дили все виды товаров, от шлёпанцев до газировки и торгуют за доллары ими, поставив трёхкратную, четырёхкратную цену. Грузовик заезжал на стойбазу – ею тоже заведовал китаец. Часто китаец заведует, а местные что-то руками ковыряют. Китайский храм тоже есть в Дили.
Индонезийцы тоже активно привозят и торгуют своими товарами, открывают едальни, тоже всё по завышенной цене. Суп «Баксó» тут имеет соответствующее своему названию цену в 1US$. Жареный рис подсовывают за три доллара, а за гроздь увядающих бананов просят два доллара –- извините, ребята, я уж лучше в Москве или Питере их куплю. Вообще с фруктами на Тиморе мне показалось не очень – мало, дорого, ничего крупно-вкусного, а арбуз за 7$ вкусным не назову. Мелкая картошечка, которая в РФ мало кого привелечёт и даром, тут $1,5 за кило!
Товаров с самого Восточного Тимора не видно вообще, даже хлеб тут пекут индонезийские пекарни, молоко из Индонезии за 2,5 доллара за литр, соки турецкие, греческие. Даже воду питьевую привозят из Индонезии, не очень пошла на пользу независимость. И денег своих бумажных на Вост.Тиморе нету, в ходу официально американские доллары, используемые до последней степени изжёванности и измятости, до нечитаемости текста почти что; а вот монетки-центы – не из Америки, а свои, назваются сентаво. Вот и вся независимость, на монетках одних. Пишут на плакатах: покупай отечественное, тиморлестинское, -- так где же оно?
Защитники независимости воскликнут: так он же, Тимор, такой маленький – миллион человек, 300 км в длину, как он может что-то производить? А вообще может, конечно, ведь Эстония с Латвией производят что-то, хотя бы пище-молочное, киргизы выпускают кумыс и шоро, даже в Лихтенштейне есть свой сыр и молоко, а тут на Тиморе только рисовая брага-самопал. Говорят, кофе производит Тимор. Ну, хотя бы кофе...
Один водитель, подвозивший меня, пожилой человек, застал все три эпохи – португальскую (до 1974 года), индонезийскую (1975-1999) и независимую (после 1999). Дороги, говорит, были лучше в индонезийскую эпоху, а сам он обрёл больше личного счастья сейчас, в эпоху независимости.
На последние 40 км до Дили меня взял грузовик – общительные водители, двое, разговаривали со мной на языке оккупантов – индонезйиском. Mario (Марио) и Manuel (Мануел) – так их звали. Узнав, что я отелей избегаю, пригласили в гости. Марио жил в очень козырном месте, прямо на главной улице недалеко от въезда в международный аэропорт – я сразу согласился, поехал к нему домой. Конечно, жилище оказалось простое, тесноватое, в нескольких комнатах жила большая семья, родственники и друзья, меня положили на одну лежанку вместе с другим тиморцем, который всю ночь во сне слушал музыку в наушниках. Но как эксперимент, можно и одну такую ночёвку, без проблем. Кормили кофе, чаем, рисом с рыбами и овощами.
Наутро я, оставив рюкзак на квартире, отправился смотреть столичный город Дили. Он, как и Купанг, был столицей провинции индонезийской – та провинция называлась «Тимор Тимур». В данный миг, Дили выглядит куда приличней Купанга. По всем признакам видно, что международное сообщество вбухало большие деньги в развитие Дили – очевидно, не всегда бескорыстно. Сейчас в Дили можно увидеть: десяток посольств (китайское, индонезийское, японское, южнокорейское, объединённое европейское, португальское, австралийское, и кажется что-то ещё); представительства крупных фирм, продающих машины и всякое международное барахло; один строящийся семиэтажный стеклянный небоскрёб; сеть из примерно пятнадцати маршрутов городского транспорта в виде маленьких маршруток индонезийского образца (проезд 0,25$); светофоры и фонари; три десятка уже упомянутых китайских супермаркетов среднего размера, принимающих только наличные деньги; два десятка гостиниц; штук пятнадцать монументов, часть из них посвящены независимости (один – большой мужик с автоматом и флагом, главный борец, он же первый президент, был даже окружён фонтаном); часть статуй – религиозно-христианского типа. Сто индонезийских закусочных; несколько больших церквей; главпочтамт, построенный на дотации южных корейцев; неплохие внутригородские улицы, по крайней мере те, что проходят по центру и даже тротуары кое-где; и несколько десятков хорошо отстроенных (или отремонтированных) контор, министерств, управлений, подразделений – чиновники позаботились о себе в первую очередь.
Есть очень большая мечеть – строили индонезийцы в годы своего владычества, теперь число прихожан снизилось, но обширное здание поддерживается в отличном состоянии. Имеется университет, тоже в хорошем состоянии, но не очень большой – несколько сотен студентов там обучается всяческим наукам. Может быть тысяча студентов, масштаб не индийский, и не китайский. Есть редакция местной ежедневной газеты – я случайно набрёл на неё, зашёл рассказал о себе, заодно и про вредных ментов на границе, интересно, напечатают ли что-то или нет. Большой новый стадион есть, тоже построен на импортные деньги.
Нищих за день я не встретил ни одного. Попался один специалист, работающий по иностранцам – приставал ко мне на набережной, вот и всё. Продавцы, даже ходящие с коромыслом на плечах с бананами и помидорами – ненавязчивы. Таксисты, проезжая мимо, говорят только: бик! Бик! И всё. Рикш нет вообще – ни педальных, ни ножных, хотя бензин стоит доллар, вдвое дороже, чем в Индонезии. Там с дешёвым бензином развелись сотни рикш, а тут с дорогим бензином – ни единого нет. Интерет-услуги предоставляет «Тимор телеком», цена $1 в час – тут многие цены округлены до доллара, чтоб удобнее считать.
25 лет индонезийского порядка привнесли в устройство города (должно быть) некоторые индонезийские мемориальные доски и монументы, типа «навеки с матерью-индонезией» и пр. Но за 15 лет независимости, из центра Дили, все компромат-монументы постарались убрать, или же заменили их на более патриотические, соотвествующие моменту. Но часто видно, что была мемориальная доска на большом валуне, и её отодрали – наверное, что-то индонезийское. За старыми монументами «имперских» времён нужно в провинцию ехать, как и у нас.
В целом, городок Дили выглядит хорошо, если сравнить с Купангом или с индонезийскими городами небольшой величины, но менее интересен, чем например Джокьякарта или Суракарта -- но те и больше, чем Дили: в нашей Джокьякарте народу больше, чем во всём Восточном Тиморе.
Если же сравнивать с другими столицами небольших государств, то Дили явно интересней, цивилизованней и лучше, чем Морони (Коморские острова), Бужумбура (Burundi) или Цхинвал (Южная Осетия). А вот Кигали (Руанда), Додома (Танзания) или Тирасполь (ПМР) уже похожи по количеству интересных объектов, ну а крупные столицы, конечно, круче, чем Дили по кол-ву любопытных для осмотра мест.
По деньгам же – Дили дорогой город! Дороже Дар-эс-Салама или Катманду, дороже Варшавы или Берлина (по супермаркетно-продовольственным, вещевым и электронным товарам, а также по ценам на платный ночлег, кому интересно). А что дороже, чем Дили? Хуже Дили по этим ценам: Папуа-новая Гвинея, Коморские Острова, Швейцария и Северная Европа.
Менты в самом городе не активны, документов не проверяют, в ментовку не тащат, фотографировать можно практически всё. Чем я и пользовался, ходил всё снимал, что попалось на глаза. Было достаточно жарко, поэтому мне приходилось прятаться в какие-то уютные уголки: то в библиотеку, где выдавался час бесплатного интернета, то в музей, где была экспозиция, посвящённая героической борьбе тиморского народа против колонизаторов, то просто в парк. В городе были небольшие парки с большими, очень толстыми деревьями португальских времён, рядом устроены лавочки, довольно новые, ещё не испорченные, фонари. Даже турники иногда встречались, что для соседней Индонезии было удивительно. А жилищные условия были у людей простые, жили в каких-то сарайчиках, одноэтажных; каждый четвёртый дом имел в себе лавку, перепродавая индонезийский корм в три других соседних дома. Многоквартирных зданий не было видно, а стеклянный небоскрёб был, я уже указал, один-единственный. Электричество у всех, телевизоры у многих.
Полдня я осматривал Дили, ну и постепенно завершил прогулки по столице – теперь интересно было бы выехать куда-нибудь в другое место, чтобы посмотреть, как устроена жизнь в провинции.
Вдоль моря идёт основная дорога страны, большая часть её асфальтирована, где-то и разбита, как под Ликсикой. А вот что находится в глубине острова – вот будет интересно поглядеть. Согласно карте, внутрь острова, в горы, шло много извилистых дорог. Я забрал свой рюкзак с гостеприимной вписки у аэропорта, и пошёл на выезд из города вверх в горы, не зная названия населённых пунктов, куда меня приведёт последовательность событий.
Оказалось, действительно, дорога вверх есть, она извилистая, плохого качества, когда-то асфальтированная (при индонезийской власти) и имеет ширину одну большую машину.
По дороге тянется существенный поток грузовиков, иногда появляются и автобусы или общественные грузовики, везущие десятки людей вместе с личными вещами. При встрече все эти транспорты тщательно разъезжаются, иногда с трудом. Ехал полчаса на разных машинах, поднялся примерно на тысячу метров в горы, но всё ещё был виден сверху Дили с его деревьями, сараюшками, морским побережьем, кораблями в порту, статуей Иисуса Христа на одном из мысов. Весь город был сверху виден, я иногда фотографировал его, иногда шёл пешком. Вдоль дороги местные жители продавали, изредка, огурцы и какие-то другие овощи, не сладкие на вид, иногда продавались бананы из хижин, где-то были и ларьки с печеньками-макаронами, или же продажа дров. Во многих местах было электричество, кажется оно тут очень дешёвое или бесплатное – все, до кого дотянулся провод, стараются светить во всю окружающую вселенную круглые сутки.
Наконец дорога спряталась в щели между гор, солнце спряталось между горами, лесом и облаками, и нужно было разыскивать ночлег.
Едучи на очередном грузовике, я подумал, что местные жители в любом селище будут рады моему появлению. Но всё были небольшие домики меж гор и леса, стояли они не деревнями, а так, как в Папуасии: от один небольшой домик, а на другой горе другой. Там палатку не приткнёшь -- негде, а спать опять на одной лежанке с местн.жит. не хотелось, да и что его стеснять? Поэтому, когда недалеко от дороги показалась школа, я попрощался с водителем грузовика и слез с кузова. Это было всего 45 км от Дили, а ехал я часа два с половиной – селение Aileu, при индонезийцах был райцентр (кабупатен), сейчас в независимом Тиморе – это уже облцентр получается.
Школа была закрыта, но свет горел в школе и под козырьками. Я поставил палатку под крышей школы, сел писать текст о своём изучении Дили. Но не прошло и двадцати минут, как появился человек. Вот интересно, что мне скажут на этот раз? Я объяснил, что шёл-шёл, увидел крышу и поселился. Но человк стал названивать – телефон в этих горах работал, привлёк начальника, тот привлёк другого и т.д.. Постепенно, один начальник звонил другому, приезжал третий, четвёртый, всего скопилось восемь человек, потом десять, курили, стояли кружком вокруг меня, кто-то в военной форме, кто-то в обычной одежде, трогали мой паспорт, переписывали его содержимое, и предлагали, конечно, для моей безопасности, перейти в другое более безопасное место. Наконец, вроде, наваждение прошло, начальник полиции оставил меня в покое – интересно уж, надолго ли?
Продолжение следует!
P.S. Ночевка в школе (под навесом) прошла успешно. Наутро я вышел из тумана и обнаружил, что в паре километров от меня весьма значительный, по горным меркам, райцентр на несколько тыс жителей. Я пошёл внимательно осматривать, что тут есть, какие-либо признаки цивилизации, и нашел даже интернет, крайне медленный и платный, но работающий. Кроме того, я думал поискать что-нибудь, что производят Тимор-Лестейцы, поскольку тут есть райцентровый базар. Но вся их местная промышленность заключалась в бетель-нате (жевательный слабонаркотический орех), также продавался самодельный горный табак и некоторые виды овощей, невкусных в сыром виде -- картошка, странные огурцы и прочее. Только булочки они научились печь (наверное из индонезийской муки), а в столовых предложили мне заварить индонезийский бич-пакет и кофе из пакетика. Так что независимость в этом райцентре не очень привела к развитию местных производств. Погода же тут холодная, на 10-15 градусов холодней, чем в Дили!
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.